21.11.2024
Дмитрий Гирявец рассказал как зарабатывают актеры, когда нет съемок
Не так давно мы писали о том, что известный шоумен Владимир Остапчук пустился во все тяжкие и сомнительную риторику. Мы спросили у нашего постоянного эксперта-психолога Елены Шпундры, правильно ли использовать подобные слова, и получили ответ.
Совсем недавно телеведущий и шоумен Владимир Остапчук попал в новый скандал. На этот раз связан он не с разводом, а с неосторожными высказываниями. Будучи ведущим концерта группы KAZKA Остапчук неудачно пошутил о том, что Евровидение – это «конкурс геев, инвалидов и фриков». Кроме того, он нелестно отзывался о претендентах на участие прошлых лет, а нынешним и вовсе сказал, что нет у них шансов на победу.
Наблюдая за Остапчуком в последнее время, можно уверенно сказать, что человек поймал «звезду» и его несет, точнее, смыло волной звездной болезни. Плюс кризис на фоне развода наложил отпечаток на проявления ведущего. И ему хорошо бы к психотерапевту, успокоиться, разобраться в себе. Но вместо этого он идет к публике и в Сеть, совершает там какие-то акции больше похожие на подростковые демарши.
Поэтому не удивлюсь, если скоро Владимир попадет в ряды тех самых «фриков», о которых так презрительно отзывался.
Но этот текст не о нем. А о том, что скандал вскрыл тему границ толерантности — где она уместна, где чрезмерна, а где ее отсутствие вовсе опасно, поскольку ведет к социальной стигматизации.
Например, мы много лет используем медицинские термины, связанные с ментальным нездоровьем, такие как «дебил» или «идиот» как ругательства, когда хотим подчеркнуть, что умственные способности собеседника существенно ниже наших. Это приводит к стигматизации обществом душевнобольных людей, когда к ним относятся как к прокаженным, считают опасными, агрессивными, безнадежными.
Как результат – люди с психическими расстройствами утрачивают малейшие шансы интеграции в среду.
Или инвалиды. Проблема не в самом слове. Оно вполне себе цензурно и литературно. Используется в устной и письменной речи с 18-го века. Так называли военнослужащих, искалеченных на войне или состарившихся на службе до потери трудоспособности и уволенных в отставку.
Проблема состоит в том, что с 18-го века и вплоть до конца 20-го, от инвалидов старались избавиться, помещали их в какие-то закрытые лечебницы, островные пансионы или запрещали селиться в столицах, дабы не пугать и не оскорблять своим видом прочих горожан. Позже их стали помещать в интернаты.
Изменился способ содержания, но не изменилась суть: изоляция от общества.
Не удивительно, что в 21 веке люди хотят избавиться не только от изоляции, но и от самого слова, которое о ней напоминает, поэтому просят называть себя «людьми с ограниченными возможностями.
Вместо одного удобного и привычного слова, мы получили целых четыре, но не должны ли заплатить таким маленьким неудобством за столетия не замечания?
Я родилась в стране, в которой людей с темным цветом кожи называли «неграми». Но справедливости ради, надо сказать, что тогда это слово не носило оскорбительного или расистского оттенка. Мы росли на книгах Гарриет Битчер-Стоу и Марка Твена, в которых было написано и слово «негр», и даже «ниггеры». Поэтому мы искренне думали, что так именуют национальности или расы.
Но были так же оскорбительные примеры. Выходцев с Кавказа называли «чурками» или «чучмеками», евреев – «жидами» или «маланцами», «чукча» же было сродни «идиоту». Слова «дурак», «дура», «корова» щедро раздавались, не только друг другу, но и себе, в моменты ошибок. Настолько щедро, что стали почти ласкательными.
В этой стране мы не слышали слова «молодец», зато слышали «ты корова».
Вербальная агрессия была такой же привычной, как и невербальная. А насилие или хулиганство под действием алкоголя считалось чуть ли не невинной шалостью. К алкоголикам относились, как к неразумным детям. Фразы «он был пьяный» или «я ж выпил, не помню» — объясняли и извиняли практически все.
Имя этой страны СССР. И в ней было плохо.
Потому что не было уважения, не было признания индивидуальности и разности каждого, не было свобод. У человека был только долг и обязанности. И очень много насилия, направленного на то, чтобы раздавить индивидуальность.
Страны давно нет, но люди, выращенные на огромном количестве агрессии и насилия, остались. Огромном настолько, что оно въелось в кожу и стало автопилотом. Даже я иногда машинально говорю или думаю о ком-то «вот дебил».
И да, когда Владимир Остапчук вместо извинений писал Александре Кутас, человеку с ограниченными возможностями, мол, зря вас оскорбляет слово «инвалид», в стране, где нет условий для их нормальной жизни, был по-своему прав. Нельзя покрасить красивой краской фасад, не сделав ремонт аварийного дома.
Но для меня толерантность и уважение начнутся как раз там, где люди вначале научатся контролировать свой язык.
Сначала люди перестанут оскорблять друг друга и начнут подбирать какие-то другие слова, а позже они научатся подбирать и другие действия. Точнее действия подбирать не понадобится. У хороших и уважительных слов нет иных вариантов поступков.
Фото: Freepik, instagram.com/vova_ostapchuk
Поделись с друзьями полезным!
