Ребенок отказывается от еды: заставлять или вести переговоры?

«Не хочу, не буду, сама жуй!» Знакомая ситуация? Пытаешься накормить этого непоседу, а он все не хочет и начинает капризничать. Что же делать, если ребенок отказывается кушать? Об этом нам рассказала Елена Шпундра, наш постоянный эксперт-психолог.

ребенок не ест

Сегодня, когда большинство из нас засело дома на карантине, тема взаимоотношений стала особенно актуальной.

Також читайте

Психолог комментирует: токсичное материнство и Любовь Успенская

В ограниченном пространстве собралось сразу два, а то и три поколения семей в полном составе. И те острые моменты, которые раньше мы просто не замечали или замечали мельком, теперь вылезли на поверхность, и на них мы натыкаемся каждый день.

Один из таких острых моментов — еда. Причем не только в ракурсе наших личных отношений с ней.

В кризисе и карантине возобновилось компульсивное переедание, когда пища несет в себе не только прямую функцию насыщения организма, но еще и компенсирует неудовлетворенную потребность в безопасности, тепле или близости. Кризис еще показывает нам как мы относимся к еде своих близких, какую роль играет она в наших взаимоотношениях с ними.

В обычном рабочем ритме, дома мы в лучшем случае завтракали и то, отдельно от домочадцев, или вместе, но на бегу, а в выходные ходили в кафе, где каждый заказывал блюда по собственному предпочтению.

Сейчас, когда семья дома, можно обнаружить, что муж избегает нашей стряпни и готовит что-то свое. Или ребенок отказывается есть. Он и раньше был капризулей и перебирал харчами, но, когда часть времени он питался не дома, как-то не очевидно насколько. А теперь, кричит «не хочу» и «не буду» на каждое мамино меню и длится это по три раза в день каждый день.

Так что же делать? Заставлять, вести переговоры или действовать по принципу «не ест — значит, не голоден»? Давайте разбираться.

Важно понять, в чем причина его отказов, и какова наша цель, когда мы кормим.

Не секрет, что почти все мы родом из среды, в которой через еду многие годы было принято проявлять любовь и заботу. Даже если по году рождения вы родились после распада СССР, то воспитывались мамами, папами и бабушками, которые привыкли делать это. А, значит, могли впитать такой подход сильнее, чем вам хотелось бы в это верить.

В СССР говорить своим близким, даже детям «я тебя люблю», «я тобой горжусь», «ты моя хорошая» было не принято. Не особо распространены были и тактильные формы проявлений чувств. Поэтому еда оставалась таким легальным способом выразить свою заботу и любовь к человеку.

А кто в семье самый любимый и дорогой? В основном, это ребенок или дети. Вот их и потчевали самыми свежими, самыми вкусными блюдами. И ревностно следили, чтобы все было съедено. Когда еда была таким заменителем любви, многие мамы обижались на отказ ребенка кушать, потому что воспринимали отказ от еды, как неприятие маминой любви. Отсюда все эти вроде бы ласковые, но насильственные кормления «ложечку за маму, ложечку за папу», «мама старалась, готовила, надо съесть еще немного».

Кроме того, СССР оставил нам в наследство еще один аспект отношения с едой. После войны, голода, дефицита пища стала практически священной. Во многих семьях практиковался подход доедать все до последней капли, до последней ложки. Поэтому нежелающий есть ребенок часто слышал «пока не доешь – из-за стола не встанешь». Вот дети и сидели, размазывая по тарелкам невкусную кашу, а по лицу сопли. За отказ поесть могли так же отшлепать или поставить в угол. Конечно, же все в результате ели. Кому хотелось быть наказанным?

В психологии есть такое понятие «память поколений» — это некоторое послание, извлеченное из трагичных или опасных событий, которые переживала семья на протяжении многих времен, о том, как выжить.

Опыт выживания в голоде трансформировался для многих семей в послание «ешь все» или «еду нельзя выбрасывать». Поэтому я часто вижу компульсивно переедающих мам, которые детям еще позволяют не доесть или отказаться, но при этом доедают за них сами. Или доедают за всей семьей, потому что суп, к примеру, еще есть, вся семья хочет чего-то нового, но старый суп нельзя выбросить, значит, они съедают его сами. Не хотят, но едят, таким образом неосознанно храня память о прапрабабушке, которая ела все и выжила голодомор.

Поэтому, прежде чем заставлять есть ребенка, хорошо было бы подумать, какие взаимоотношения с едой были приняты в детстве, в моей родительской семье:

Не прячется ли за моей идеей накормить чадо желание о нем позаботиться или показать свою любовь?
Могу ли я сделать это другим способом?
Позволяю ли я себе недоесть и как поступаю с подпортившимися продуктами: отдаю ли собачке или лихорадочно затеваю пиццу из остатков?
Готова ли я поменять свое отношение к продуктам?

Если ничего вышеперечисленного вы у себя не находите, а ребенок по-прежнему не хочет есть, надо проанализировать какими могут быть причины.

Если ребенок, к примеру, много времени проводи с бабушкой или няней и привык к ее стряпне, возможно, ваша еда для него непривычна. Тогда стоит готовить что-то близкое к тому, что ребенок ел и до карантина.
Если у ребенка много нерегулярных перекусов, возможно, он, правда, не голоден. И тогда стоит пересмотреть режим питания в целом.

Есть дети, и сейчас их довольно много, с высоким уровнем тревожности. Но тревожность выражается у них не как у взрослых: ребенок не пойдет в супермаркет и не купит в панике 20 кг крупы и 10 литров масла. Зато тревожный ребенок будет контейнерировать свою тревогу в том, чтобы есть строго определенные продукты или блюда и не есть все другие.

Например, ребенок ест только пюре, багет, вареное яйцо и биток. И категорически отказывается есть жареную картошку с котлетой или яичницей.

Чем выше тревога, тем больше будет обостряться компульсивность в еде, чтобы таким образом сохранить чувство безопасности – «я ем только привычное и мне спокойней».

Так же компульсия может проявляться в ношении определённых вещей, когда у ребенка есть одна любимая пижама, две пары колгот, реглан, он носит только их, их невозможно стянуть с него в стирку или заменить другими. Любые попытки сразу пресекаются криком и истерикой.

Если у вас с едой или одеждой все именно так, то это сигнал того, что ребенка немедленно нужно показать психологу.

Малыш несет настолько непомерный для него груз ощущения небезопасности, что уже создал себе ритуальчики или амулетики, в виде продуктов или вещей, которые помогают ему выживать.

Если не обратиться к психологу и не помочь ребенку обрести безопасность и снизить тревогу, то дальнейшая жизнь безопасней для него не станет. На выходе получится взрослый с паническими атаками или тревожными расстройствами.

Так же отказ от еды может быть одним из способов манипуляции мамой. Но тогда капризы ребенка будут проявляться и в других аспектах взаимодействия с ней, потому что мама не умеет выставлять границы и удерживать их. Тогда к психологу надо маме.

Желание же заставить ребенка, во что бы то ни стало съесть то, что хочет взрослый, тем более насильное кормление, может быть проявлением власти и контроля самого взрослого. Тогда к психологу тоже нужно взрослому, но он вряд ли пойдет, поскольку никогда в этом не признается.

В любом случае, заставлять есть никого нельзя, так же, как и причинять добро насильно. Но договариваться о еде можно. Так же, как и обо всем другом.

Вообще, чем старше ребенок становится, тем больше с ним должно строиться договоренностей. Например, «ты можешь не есть сейчас, если не хочешь, но только учти, что следующую еду я собираюсь приготовить через три часа и по дороге никаких вкусняшек покупать тебе не буду, если ты продержишься три часа – отлично, а если нет, то поешь немного».

Дети, такие же люди, как и мы с вами, вы хотели бы чтобы кто-то заставлял вас покушать?